В тридцатые годы прошлого века Москва погружена в атмосферу страха и всеобщей подозрительности, где каждый шаг и каждое слово могут быть истолкованы превратно. В центре этой тревожной реальности оказывается известный драматург, чья карьера и репутация рушатся в одночасье после обвинений в антисоветской деятельности. Его пьесу, уже готовую к постановке, внезапно снимают с репертуара, а самого автора изгоняют из литературного сообщества, лишая не только статуса, но и средств к существованию. Оказавшись на грани отчаяния, в самый мрачный период своей жизни, он неожиданно встречает женщину, чья судьба оказывается столь же трагичной. Маргарита, замужняя красавица, томится в несчастливом браке, чувствуя себя пленницей в золотой клетке обеспеченной, но бездушной жизни. Между двумя одинокими сердцами вспыхивает страстный и запретный роман, становясь для обоих глотком воздуха в удушающей атмосфере лжи и притворства, что их окружает. Параллельно с развитием этой земной драмы драматург, пытаясь осмыслить происходящее с ним и со всей страной, начинает работу над новым произведением. В этот роман он переносит не только собственные переживания и образ любимой Маргариты, но и лица из своего окружения, получающие в тексте аллегорические черты. Ключевой фигурой этого замысла становится таинственный и могущественный иностранец по имени Воланд, чей прообраз автор списывает с реального знакомого. Воланд и его причудливая свита появляются в Москве, чтобы провести серию мистических и разрушительных сеансов, беспощадно обнажающих пороки современного общества – алчность, лицемерие, трусость и приспособленчество. Сквозь призму фантастического сюжета о визите дьявола и его вмешательстве в жизнь столичных обывателей проступает глубоко философское размышление о вечных вопросах добра и зла, ответственности человека за свой выбор, силе любви и ценности творческой свободы. История мастера и Маргариты, переплетаясь с ершалаимскими главами о прокураторе Понтии Пилате и бродячем философе Иешуа, создает грандиозную притчу о борьбе света и тьмы, предательстве и искуплении, которая, зародившись в конкретной исторической реальности, поднимается до уровня вневременных, общечеловеческих истин.